Драгоценная крошечка

 
  Гаврикова, руководитель МДЛК «Озарёнок», член Академии российской литературы, ЛиТО «Сокол» и МСТС «Озарение».
 
 
 
 

Родители Н.П. Гавриковой – Антонина Фёдоровна и Павел Алексеевич Точины.

 

Драгоценная крошечка

Это было 9 мая.
Ранним утром аромат пирогов предательски пробрался к моей подушке. Мама хозяйничала на кухне, старалась всё сделать быстро и успеть на мотовоз – маленький паровозик, который в праздник отправлялся в город на час позже. Мне вставать категорически не хотелось. Я несколько минуток понежилась в тёплой кроватке, а потом, чтоб скорее стряхнуть сон, зашлёпала босыми ногами по холодному полу, умылась, оделась. Мама завёрнула в льняное полотенце горячие, только что вынутые из печи пироги, сложила их в сумку, а рядом поставила две бутылки с чаем: сладкую - для меня, а другую, без сахара для себя.
Ещё положила пакет с крупой, а сверху бросила несколько конфет. Пора в путь.
Солнце раскалённым факелом горело у нас над головами. Шум города пугал своей неизвестностью. Тут и там на домах красовались алые флаги. Люди шли, весело переговариваясь друг с другом, а в руках они несли самодельные цветы.
Перед кладбищем на площадке для митингов торжественно выстроились в ряд ветераны Великой Отечественной войны с многочисленными медалями на груди, слева – солдаты с автоматами, справа на трибуну поднялись важные дяди. Они поздравили всех присутствующих с великим праздником. Потом все вместе спели песню «День Победы», после чего салютом прозвучал троекратный залп из автоматов. И лишь после завершения митинга мы направились на могилку к папе, жизнь которого оборвалась, когда мне было пять лет. Мама посыпала крупу на могилку, разостлала на скамейку полотенце, разложила пироги… Один, самый большой, разломила пополам и осторожно положила около памятника. Потом достала чай, села на краешек, я около неё пристроилась. Отведали пирогов, мама, как обычно, глубоко вздыхала, но ничего не говорила. Я первой нарушила молчание:
– А почему дедушка в этот праздник только плачет, а ничего не рассказывает?
– Трудно, доченька, вспоминать, как жернова войны русские судьбы перемололи в пыль, всю жизнь нам перевернули наизнанку. Вот сейчас с тобой сидим тут, пироги уплетаем, а в войну мы с отцом – томимые голодом подростки – мечтали поесть досыта. Вы-то теперь ни хлеб, ни печенье не бережёте. Да вот случай про печенье 
Расскажу…
Она сложила все пожитки обратно в сумку, коснулась памятника, будто прощаясь, взяла меня за руку, и мы двинулись в обратный путь.
- Так вот, - на ходу продолжала мама, - в середине сентября 1943 года, после окончания курсов фабрично-заводского обучения, приехала я из Тотьмы на Михалёвский посёлок на торфоразработки, сразу  трактористом назначили, а отец, значит, помощником был. Мне шестнадцать исполнилось, ну, а он на три года младше. Весной следующего года послали меня в качестве сопровождающего на машине в Вологду, за товаром на склад. Заходим в помещение, а там кусковой сахар в коробках на полках лежит, много мешков муки, разной крупы, корзины с яйцами. А внизу, на самой нижней полке, - маленькая коробочка с печеньем. В животе от увиденных продуктов заурчало. Подошла тут женщина-кладовщик, посмотрела на меня, исхудавшую девчушку, и сжалилась: пихнула крошечную печенюшку в ладошку, пригрозив, чтобы сразу съела и никому об этом не рассказывала. Теперь можно рассказать… В жизни не ела ничего вкуснее той военной крохи – печенюшки.
А когда мы вернулись домой, мама прошла на кухню и достала из-за иконы что-то аккуратно завёрнутое в холщовую тряпочку. Молча подала мне. Я осторожно развернула материю, потом пожелтевшую от времени газету – и увидела сохраненное мамой сокровище: крошечку военной печенюшки.

 
 
04.05.2018 11:45

Комментарии

Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...