Музей, в котором я не был

                                     Валерий Ширский                                                                                            

            Когда-то  давно, после  войны,  открыли в  Ленинграде  музей. Позже, и  тоже  вскоре после  войны,  в Ленинграде,  его и закрыли.  Прошло много  лет –  лет пятьдесят,  и  музей вновь  открыли,  тоже ещё  в  Ленинграде. Переименовали город позже. 

     Очень любопытно  было  посмотреть на  наш  спортивный клуб.  Посмотреть, как  его переделали. 

  Дело в  том,  что до  музея,  до его  вторичного  открытия, там  находился  спортивный клуб  Ленинградской  Военно-морской  базы. 

  Вот там-то  мы  и играли  всей  кафедрой в  волейбол и баскетбол.  По  два  часа, без  передышки мяч  гоняли. Гоняли,  забыв  о времени.  За  грудки хватали,  если  казалось, что кто-то  атаковал  не по  правилам.  Правда, за  правилами  никто и  не  следил. Играли  без  судьи. Судил  сам  играющий, начальник  кафедры,  как лучший  игрок.

     Вот и направился  я  посмотреть, как  музей  выглядит. 

   Всё детство  об  этом мечтал. 

    Увидев, понял, что это  далеко не  тот  музей, что  был  вначале. Совсем маленьким он стал теперь.

   Первоначально  размещался музей  на  Фонтанке, в бывшей  Партикулярной  верфи, которую  ещё  Пётр I создал,  на  углу Пантелеймоновской  (Пестеля) улицы  и Фонтанки. Создал  для  маломерных судов,  типа  яликов и  шлюпок.    

   В этом здании, где была партикулярная верфь, какой-то НИИ разместился Военно-морского ведомства.  Дальше музей  поворачивал  на Гангутскую  улицу,  и далее на  Соляной  переулок. 

  Вот, на  Соляном  и был  наш спортивный  клуб, где вновь  и  открыли музей.  Занял  он всего  два  зала: большой баскетбольный и малый, для пинг-понга предназначавшийся. Конечно,  это  мизер, по  сравнению  с тем,  что  было.

   Когда же музей  занимал  все перечисленные  здания,  мы мальчишками  ходили,  чтобы попасть  в  него.

   Обычно ходили  мы  туда с  Игорем, моим дружком.  Он приезжал  к  нам с ночёвкой, на улицу  Рубинштейна, где я и жил тогда.

   Приезжал Игорь от кинотеатра Гигант. 

  Утром, пораньше,  мы отправлялись  в  путь, по  Фонтанке. 

    Однако, дойдя  до  музея, всегда  натыкались  на закрытые  двери  и объявление: «Закрыто». 

   Всё  детство ходили  туда,  пока не  объявили,  что музей  закрылся  навсегда. 

   Потом,  какое-то дело  раскрутили.  Объявили, что П.С.  Попков,  председатель Ленсовета  и  А.А. Кузнецов,  секретарь горкома  оказались  врагами народа.  Возможно,  как всегда  шпионами,  не помню  только  какой страны. 

   И это при том, что  во  время войны  они  добросовестно разделили  участь  всех ленинградцев.  Выстояли  в блокаде,  город  не сдали,  и  со всеми  вместе  победили.    

     Ну,  враги, так  враги..,  не привыкать.  Верили  мы тогда  всему  и приветствовали  все  решения нашей единственной и непогрешимой партии. 

  Странно,  что нас  ни  в чём  не  заподозрили. Мы  же  регулярно, каждое  воскресенье,  ходили к  закрытым  дверям музея. И это могло быть подозрительным.

     О музее мы очень сожалели.  Говорили,  что там  стояли  настоящие танки,  настоящие  пушки, и  настоящие  самолёты. Вот  бы  полазать, а  это  там разрешалось.  В  один из  самолётов  разрешали входить,  и  если посмотреть  в  иллюминатор, можно было   увидеть  землю, на  которой  идёт бой.  Именно  этот самолёт очень хотелось увидеть. Он являлся  пределом детских мечтаний. 

    Не  случилось.

  Я  умышленно не  назвал  этот музей  в  начале рассказа.   

    Не каждый сегодняшний   молодой  человек об истории  этого  музея, что-то знает. 

     Это музей –  Обороны  и блокады  Ленинграда. Музей  доблести, славы  и  стойкости защитников-ленинградцев.  Это музей  моей  бабушки, жившей  всю блокаду в нашем городе.  Всю блокаду работала, а   во  время  тревог, дежурила на крышах и сбрасывала зажигалки, попавшие на чердак.  

   Кому-то хотелось  забыть   900 блокадных  дней.  Кому-то хотелось  забыть  те «125 грамм хлеба  со  слезами и  кровью  пополам». Хотелось  спрятать  далеко, далеко  листочки  из дневника  Тани  Савичевой, которые  обличали  фашистов на  Нюренбергском  процессе.

   Кому-то хотелось  забыть,  что жители блокадного  города  все 900  дней,  голодные и  холодные вынашивали  мечту: создать после войны большой парк и назвать его Парком Победы. Конечно, была и ещё одна мечта – поесть досыта.  Очень всем хотелось  запечатлеть  героизм в будущем   музее, который мечтали открыть после войны. 

    Вот и закончилась блокада. Победоносно закончилась и война. Парк –  создали  и  даже  два. Прекрасный  Московский  Парк Победы,  и  очень милый  и  живописный Приморский.  Создали  и музей –  музей  Обороны и  блокады  Ленинграда.

   В него-то я и  понёсся после его второго открытия – мечта детства сбывалась.  Я  же об  этом  всё детство  мечтал. 

   Прошёлся по двум залам, насыщенным экспонатами, документами, фотографиями посмотрел на всё  и понял,  что  моим  детским мечтам  не  суждено уже  никогда  сбыться. Большинство  экспонатов,  видимо, утрачено навсегда.  Да  и площадь  для такого  музея маловата.

  Посетив мечту детства, шёл, размышляя и мысли привели меня к написанию рассказа «Доброта человеческая», что вскоре я и сделал.

  Недавно по радио рассказывали, что задумано новое большое здание для этого музея. Дай-то Бог…     

  В  моей же  памяти  останется музей  на  Фонтанке, в  котором   я так никогда  и  не был.