Татьяна Московкина 

Машина резко затормозила перед маленьким домиком с облупленною салатовою краской. Славик тут же сорвался с места и с громким криком «Ура! Приехали», - помчался в деревню.

Деревня была в точности такой же, какой он оставил ее год назад. Деревня вообще имеет такое свойство – замыкать время, как будто этого года отсутствия не было вовсе. Все такая же сонная полудрема вокруг – в разлапистых ветвях столетних лип, в знойном, словно стоячем воздухе, выжженной спекшейся траве и бесстрастных вечных лесах, плотною стеною окружавших деревню с трех сторон. Все те же наглые бабы Варины коты – рыжий и белый, все те же ненасытные бабы Надины куры, - ни одной перемены не увидел Славик, со счастливой улыбкой оглядывавшийся вокруг.

- Славик приехал - заорало за соседним забором, и оттуда выкатился запыхавшийся взлохмаченный Мишка, который тут же накинулся на Славика, пытаясь на радостях его оседлать. Ребята веселым клубком покатились по траве.

- Ну что, как? Давно приехал? - слегка отдышавшись, спрашивал Славик друга.

- Вчера. Да ничего все. Только ИХ нет, - отвечал Мишка.

Как нет?

Так НЕТ.

Как сговорившись, Славик с Мишкой вскочили и помчались в конец деревни. Они остановились у старого покосившегося дома, рядом с которым рос неохватный столетний дуб. Подождали – никто не выходил; никакого движения не было вообще.

- А может ОНИ за домом? – неуверенно предположил Славик.

- Да какой за домом… нет их там, вчера смотрел – буркнул Мишка.

- Нет, давай все-таки посмотрим еще раз.

Посмотрели. За домом ИХ тоже не было. Прислушались. И в палисаднике никаких узнаваемых звуков не было слышно. Стало окончательно ясно, что ОНИ пропали.

Славик загрустил. Рядом стоял грустный Мишка.

Оба вспоминали прошлое лето, когда рядом с этим домом денно и нощно паслись два злобных длинношеих гуся. Еще издали заметив ребят, они воинственно выставляли вперед свои длинные шеи и с громким шипением неслись на них, целясь цапнуть прямо за пятки. Ребята боялись их жутко и старались держаться от того дома как можно дальше.

Но вот однажды мишкина мама, занятая маленьким мишкиным братишкой, возложила на Мишку страшную обязанность – он должен был ходить в соседнюю деревню с бидончиком за молоком. Мимо гусей.

-Туда я еще пробегу, - говорил Мишка Славику, - а вот обратно я бежать не смогу, разолью молоко!

- Да, задача, - проговорил Славик.

И они начали думать, как быть. И придумали. По дороге туда надо было просто пулей промчаться мимо гусей, взявшись за руки. Так сказать, обезоружить врага внезапностью атаки. А обратно первым должен был идти кто-то без молока, слегка поддразнить гусей и отвести их с дороги, чтобы молоко могло свободно передвигаться мимо опасного места.

Так дело и шло. Было только страшно уводить гусей от молока, так как опасность быть цапнутым все-таки была. Первое время Славику даже во сне снились несущиеся на него гуси с широко раскрытыми клювами и злобно горящими глазами. Но молоко они доставляли в целости и сохранности. До того раза, когда один из гусей, уводимых Славиком, не оглянулся, и не увидел пробирающегося по забору с бидоном Мишку. Тут гусь победно зашипел, развернулся и на полной скорости побежал на бедного Мишку. Мишка от неожиданности бросил бидон вперед, прямо в гуся и, пользуясь замешательством врага, бросился улепетывать.

С тех пор их больше за молоком не посылали.

Но странно было другое. В то лето ребята больше всего на свете хотели, чтобы этих гусей не было. Они ненавидели их всеми силами своей детской души и не называли иначе, как «ОНИ». Но теперь, теперь они почувствовали такую сильную тоску, как будто им до боли, до слез недоставало гусей, как будто без гусей деревня вдруг стала осиротевшей и одинокой.