Бабушкины истории

ЕЛЕНА МАНН

 

Бабушкины истории

 

         - Мамаааа!… А-а-а-а-а!… Темно!….А-а-а-а-а!… Бабушка-а-а-а-а!

         Младший брат Авдей кричал так, что у Алёнки уши закладывало.

         - Да не ори ты так! Господи ты, боже мой! – Алёнка притянула всхлипывающего брата к себе. – Сейчас бабуля придет… Слышишь, перестань, просто свет отключили…Ну вот… Я же говорила, вот, бабушка уже бежит…

         - Бедные мои дитяточки… Испугались? Вот гады, снова свет отключили! Я здесь, здесь…Идите ко мне…

         Бабушка поставила подсвечник со свечой на сервант и протянула руки к детям. Они быстро подбежали и прижались к уютному бабушкиному животу. Теперь им не страшно, с бабушкой они в безопасности.

         Веерные отключения света стали привычными. Каждый вечер энергоснабжающая компания таким образом экономила электроэнергию. Алёнка в свои шесть лет знала об этом, потому как была рассудительной девочкой, но всякий раз свет отключался так неожиданно, во время игры и на самом интересном месте.

         - Баба, пойдем в кухню-у-у-у…Хочу чаю-у-у-у…, - ныл Авдей.

         - Конечно, пойдем в кухню, выпьем чаю, с булочками, с маслом, пойдем, мои хорошие, - весело напевала бабушка, мелко семеня ногами от того, что дети прилипли к ней по обеим сторонам.

         В кухне вкусно пахло булочками. Бабушка усаживала всхлипывающего Авдейку и громко комментировала свои действия: «Вот усадим нашего сладкого мальчика, достанем красивую чашку, нальем мальчику чайку, вкусную булочку откусим, м-м-м… вкусно!»

         Алёнка подошла к окну. Оно здесь было низкое, доходило до Алёнкиного пояса. Мороз нарисовал на стекле свои причудливые узоры. «Интересно, как же у него получается так тоненько выводить завитушки? У меня так даже с самой тонюсенькой кисточкой в жизни не получится». Алёнка, вздохнув, прилипла лбом к окну. Овальное пятно расползлось по узорам, нарушая их точёный рисунок. В нем была видна улица. Хотя, какая улица, белый снег и черные соседские дома с малюсенькими огоньками свечей в окнах.

         - Алёш, отойди от окна - дует, - бабушка села на свой стул, - иди к нам, попьем чаю, а потом бабушка расскажет интересное.

         Алёнка и Авдей обожали эти моменты. Во всем доме темно, лишь в кухне голубым огоньком горит газовая конфорка и дрожащим пламенем - загнувшаяся свеча. На коленях бабушки примостился Авдей, а Алёнка сидит на маленьком стульчике рядом. Вместе они смотрят в окно, и бабушка рассказывает интересные истории, которые с ней случались в жизни.    

     

         

        

* * *

         - Ой, мороз, мороз, не морозь меня

         Не морозь меня, моего коня…

         Красивый, глубокий бабушкин голос звучал дольше тоненького Алёнкиного и писклявого Авдейкиного. Слова дети знали наизусть и очень любили куплет о том, как приедет мужик домой и напоит коня. Пели всегда его громче всех.

         Свет снова отключили, и Алёнка с нетерпением ждала, когда бабушка продолжит рассказывать о своем прошлом.

         - Ну вот, чайку попили, песни попели, начну вам байки рассказывать, гаврики, - тихо улыбалась бабушка.

         - Пожалуйста, бабуля, быстрее!

         - Работала я в интернате, поваром в столовой. Детишек у нас всегда много было. Здесь они и наукам обучались, и жили. Домой, к родителям уезжали только на выходные и каникулы. Весело было. Ребята помогали мне по кухне, посуду мыли, подметали столовую. Всегда с песнями… Я их многим песням научила. И «Ой, мороз, мороз…» пели, и «Щорс под красным знаменем…», и «Самара-городок», разные песни пели… Начальство даже в одно время хотело хор создать из ребятишек наших, да что-то не сложилось у них…

         - А мы такую не знаем, «Самара –городок», бабуль! Научи! – встревала Алёнка.

         - Конечно, научу, научу… Слушай дальше… 

         Директор дюже строгая была, чуть что по учебе или дисциплине - наказывала детишек, стояли в углу. А по мне - так нельзя, детишкам итак тоскливо без мамки, так еще и наказанными быть всегда обидно. Жалела всегда их. Жалко…

         Но вот за дело наказать не грех. Был такой случай…

         Шла домой я с работы, из интерната через стадион футбольный. Гляжу, ребята наши кучкой стоят у заброшенного колодца: Ибрагим, Колька, Танюшка, Вовчик, Валюшка, Мутлик, Машунька. Старшим Ибрагим был, лет девяти.

         Решила их пугнуть, кричу:

         - А ну-ка, отойдь от колодца!

         Не слышат. А мне не по пути к ним ближе подойти. Кричу громче:

         - Ибрагим! Валюшка! Отойдите от колодца, кому говорят!

         Кто-то в колодец смотрит, кто-то на меня, не отвечают. И не отходят.

         Неладное почуяла, повернула, направилась к ним. Еще раз кричу:

         - Да отойдите от колодца! Свалитесь ведь туда!

         Тут все детки смотрят на меня, глазки испуганно выпучив, и Валюшка, девчонка такая, как ты, Алёш, заикаясь, и, размазывая слёзы, мне пищит:

         - У…у..уже...

         Не веря тому, что слышу, спрашиваю:

         - Что «уже»?

         - У…у…у…уже с..с..сва…а…алил…ся...К..ко..костик…

         Подбегаю к колодцу. А это был старый колодец. Раньше ведь на совесть рыли глубокие колодцы, метра три глубиной. Вода в нем ещё была, но никто им не пользовался. Стоял так, незаколоченный, на беду…

         В колодце виднелась белесая макушка, вода лишь изредка колыхалась кругами.

         - Костик! Боже мой!  Ибрагим, быстро кричи на помощь Зинаиду Ивановну! Валюшка, к домам беги, пусть вызывают «скорую»! Господи, Божечки! Спаси, только спаси! Мужиков ищите все! Мигом! Кооостик! Помогитеее!

         Поспорили мальчуганы, кто дотянется до корня тополя, который пробил стенку колодца. Никому не удалось. Костик решил во чтобы то ни стало дотянуться. Не удержался и сиганул вниз. Видно, ударился головой, сознание потерял, потому и не отзывался.

         Слава Богу, у ближайших домов строители работали. Быстро прибежали с лестницей, с веревками. Вытащили Костика. Тут и «скорая» подоспела. Откачали.

         Костик еще долго лежал в больнице.

         А вот ребятам попало. И даже не за спор, а за то, что вовремя не рассказали о беде. Ведь каждая секунда была на счету. А пройди я мимо, Костик мог захлебнуться и умереть.

         Запомните, если вдруг случилась с вами беда, всегда надо сразу рассказать об этом взрослым. Вместе будет легче справиться с ней. И никогда не проходите мимо чужого горя, помогайте, чем можете. Понятно вам, гаврики?

         - Понятно, бабушка. А где сейчас Костик? Валюшка?

         - Ууу, спросила. Костик уже вырос в большого дядю Константина Ивановича, у него уже свои детки большие, - бабушка задумчиво смотрела вдаль, - Валюшка тоже сейчас - Валентина Степановна – большая начальница сейчас, - время летит, не угонишься…

         Алёнка так хотела послушать еще новых историй, но бабушка, тронув кончики детских носиков, и поцеловав каждого в маковку, сказала:

         - Хорошего понемногу. Поздно уже, спать пора.

* * *

         Маркиз – кот бабушкин - поблескивал своими зелеными глазками, поглядывая на свечу, и мурлыкал от удовольствия, когда бабушкина рука гладила его по голове.

         - Ну что, Марк, набегался? Два дня не было его, гуляка… Наелся – доволен.

         - Бабушка, а почему у Марка язычок шершавый?

         - Так ему проще еду захватывать. Он ведь не может вилкой и ложкой пользоваться, как ты. Поэтому для лучшего захватывания пищи язычок у него, что наждачка.

         - Понятно… А почему… Ой, снова свет отключили!

         - Вот и время – восемь, как раз мы с вами управились с ужином, - бабушка скинула кота с колен на пол.

         Маркиз недовольно выгнул спину, потянул передние лапки, потом задние, и, блеснув глазами, свернулся под стулом клубочком.

         За окном выла вьюга. Снег налип на половину окна, теперь видно лишь краешек забора и темное небо.

         В дверь постучали, и вошла баба Мара - соседка.

         - А я думаю, чего без света одной сидеть, пойду к Марусе, с внучатами ее пообщаюсь, - баба Мара большая и уютная, прямо как бабушка, шумная и веселая.

         - И правильно! Мара, проходи, чаю попьем! – бабушка зажгла керосиновую лампу, налила чай, выложила домашнее печенье, конфеты.

         - Привет, Мара, - Авдей подошел и обнял бабушкину подружку.

         - Здравствуй, мой хороший, как день прошёл? Чем был занят? Что нового узнал? Рассказывай! – улыбчивая баба Мара засыпала вопросами мальчишку. Тот сонно потирал глазки и улыбался ей в ответ.

         - Авдей, не Мара, а баба Мара! Здравствуйте, баба Мара! – поправляла братика Алёнка, тот по малолетству не различал обращения к взрослым, называл всех на «ты» и по имени.

         - Здравствуй и ты, моя красавица! Ну, что делали сегодня?

         - Баба Мара, а вы знаете, у Маркиза язычок шершавый для чего? Для того, чтобы ему легче было пищу захватывать. Ведь он не умеет с ложкой и вилкой обращаться. А у вашего Рыжика какой язычок?

         - Да ты что?! Не знаю, но думаю, что тоже шершавый. Иначе Рыжик у нас бы вилку с ложкой требовал! – смеялась баба Мара, заражая своим смехом всех вокруг.

         Алёнка терпеливо ждала, когда бабушки–подружки поделятся последними новостями, потягивая горячий чай. Пока было время, Алёнка и Авдей тормошили спящего кота. Тот сначала вяло откликался на бантик, который дети трясли над его головой, но позже разыгрался так, что уже бросался на все, что двигается.

         Баба Мара ушла. Авдей стал капризничать. Бабушка взяла его на руки, тихонько покачивает…

         -… Когда наш народ только вернулся из ссылки, мне было лет 18. Жила я со своей тётей в однокомнатной квартире. Работала тогда на стройке маляром. Рабочая молодежь была дружная, веселая. Неслись на работу к шести утра, возвращались затемно. Всем не терпелось восстановить родной город после войны.

         Однажды субботним вечером я занималась домашними делами. Прибежала моя подружка Шурочка.

         - Маруська! Айда в кино! Фильм привезли! Новый, говорят, итальянский! – тарахтела, не остановить.

         - Подожди ты, Шурочка, я платье хотела закончить шить… - начала я было отказываться.

         - Закончишь, как вернемся. Фильм очень интересный! – не унималась Шурка.

         - Ты-то откуда знаешь, что интересный? Сама ж говоришь новый! – смеялась я.

         - Знаю! Марусенька, собирайся скорее!

         И вот идем мы в кино. Улицы не освещаются, фонарей нет, но молодежи много, то и дело здороваемся со знакомыми.

         У кассы кинотеатра людей - не продохнуть. Шурочка предложила, пока не подошла очередь, сбегать в магазинчик через дорогу, купить лимонад.

         Побежали. Держались мы за руки крепко, боялись споткнуться, в сумерках видно хуже, чем ночью.  Спешили очень, боялись опоздать к подходу очереди. По пути Шурочка рассказывала, что Санёк из бригады каменщиков раньше уже видел этот фильм…

         Когда из-за угла резко вынырнули лучи фар, а потом и сам грузовик, я отпрянула назад, а подружка резко потянула меня вперед…

         Очнулась я уже в больнице. Болела голова и хотелось пить. Надо мной был белый потолок. Справа склонились надо мной врачи и медсестры. Все были рады, что я пришла в себя после ночи беспамятства.

         Выздоравливала я быстро, организм у меня был молодой, крепкий. Шурочка пришла меня навестить и долго плакала, непутевая. Я помнила только яркий свет фар. А Шурочка рассказала, что меня отбросило вправо, она же успела чудом отскочить, расцарапала немного коленки. Спасло, что водитель успел резко затормозить.

         При выписке домой седой доктор сказал:

         - Ну, стрекоза, хорошо, что все у тебя хорошо сложилось. Головушка твоя цела, иногда, возможно, на погоду будет побаливать. Пока молодая, особо беспокоить тебя не будет. Вот к старости, возможно, проблемы с памятью будут. Поэтому тренируй память смолоду. А так, не смею тебя больше задерживать.

         Я была счастлива, благодарила врачей и сестричек, что ухаживали за мной…

         Алёнка гладила бабушку по голове и целовала в морщинистую щёку:

         - Бедненькая бабулечка, я так тебя люблю.

         - Спасибо, моя родная внученька. Вот какая помощница у меня растет! Обещаешь напоминать мне, если я что-то позабуду?

         - Да! Я буду заботиться о тебе, баба…

         - А ведь уроком стало на всю жизнь мне: не торопиться, не спешить, не отвлекаться, особенно, когда переходишь дорогу. И тебе должно стать уроком. За братом присматривай. Помни, что со мной случилось, чтобы не случилось такого с вами… Вот и славно. А теперь пора баиньки.

         Бабушка украдкой вытерла кончиком платка слезы от нахлынувших воспоминаний и  поцеловала мягкую внучкину ладошку.

* * *

         Свеча догорала, и света от нее исходило мало. Бабушка достала из шкафа новую. Огонёк охотно перекинулся на другую нить и весело запрыгал, беспокоя тени на стенах.

         Аромат в кухне стоял чудесный, бабушка испекла вкусный пирог с вишневым вареньем.

         - А боитесь ли вы, детки, змей? – вдруг спросила бабушка.

         - Ой, баба, боюсь очень! – ответила Алёнка и посмотрела на брата, ожидая от него поддержки.

         - А я не боюсь! Я ее мечом побью, и она забоится и уползет от нас! – стал воображать Авдейка.

         - Авдей, не выдумывай, ты первый убежишь, если встретишь змею, - засмеялись Алёнка с бабушкой.

         - Расскажу вам, как я перестала бояться ужей, - начала бабушка. – Ужей в нашей местности много водится. Это такие безобидные змейки, черного или темно-серого цвета. А на головке у них ушки окрашены желтым цветом. Ужи совсем не ядовиты и ужасно трусливы.

         Как-то раз зашла я в кладовку, вот в ту, что за кухней. Понадобилось мне масло для машинки швейной достать. Отодвинула таз ногой… Аай! Как закричу! Точно веревка огромная ожила и извивается! Уж!

         Дети захохотали от того, что бабушка закричала как маленькая, и на всякий случай поближе придвинулись к ней.

         - Таз полетел в одну сторону, я - в другую! Шум да грохот! Первым делом я выбежала из кладовки, побежала в сарай, схватила вилы, хотела заколоть вредную тварюку! Так испугала она меня!

         Вернулась с вилами, осторожно открыла дверь. Нет нигде. Решила всё же пройти вглубь кладовки. Да где же он, уж?! Гляжу, ужик-то и не огромный вовсе, а детёныш, поди. Забился от страха в угол и не пытается даже уползти куда-то, свернулся в клубочек и смотрит на меня глазками-бусинками, будто просит: «Пожалей меня, пожалуйста».

         И стало мне стыдно за свой глупый страх. Ээх! Столько лет бабке, а маленькой божьей твари испугалась, столько шуму наделала. Присела я и говорю: «Ну, прости меня, что ль. Но и ты меня напугал - будь здоров. Давай, попытаюсь тебя отпустить на волю».

         Поговорили по душам. Решила вилами подцепить ужа и вынести на улицу. Только поднесла я вилы, как ужик словно услышал меня, намотался на кончик вил, обвился и замер.

         Вынесла его на задний двор, в кустарнике опустила вилы на землю и попрощалась с ним. Уполз быстрой черной лентой, поблескивая ушками.

         Вот так, не зря говорят в народе: у страха глаза велики. Ведь мне сначала уж показался чуть не чудищем огромным, а как пригляделась, так поняла, что маленький он и сам меня испугался...     

         - Бабушка, ты самая храбрая бабушка на свете! – смеется Алёнка.

         - Да! Бабушка, ты сильная и храбрая! Я тебя буду защищать от чудовищ мечом! – Авдей принялся изображать, как отбивается мечом от чудовищ.

         - Ещё какая, храбрая! Но и такая мужская защита Авдеюшкина мне не помешает! – смеялась бабушка.

         Алёнка схватила бабушку за руки, закружила по кругу. Они подхватили Авдейку.

         - Бабушка! Бабушка! Краковяк! Русский, немец и поляк…

         Дети любили и подвижный краковяк, и важный вальс, и задорную кадриль, азы которых бабуля помнила из далекого детства.

         - Ой, закружили, ладно-ладно вам! Русский, немец и поляк, все танцуют краковяк,- запела бабушка, хлопая в ладоши и пританцовывая. - Оп-оп-оп! Русский, немец и поляк, все танцуют краковяк! Уух! Ай, умнички! Молодцы! Как вы хорошо танцуете, мои сладкие! Только осторожно, не свалите стулья! – хохотали все вместе.

          Так, в полумраке, при свете свечи Алёнке лучше всего запомнилось ее счастливое зимнее детство. Когда шумно и весело, тихо и спокойно, когда рядом бабушка, Авдейка, Маркиз и поучительные бабушкины истории.

         А когда придет лето, родители вернутся с далекого Севера. Такие родные и счастливые, навезут кучу подарков, фотографий с морошкой и оленями. Бабушка будет удивляться и тихо смеяться…

         Прямо как в аленкиных снах…

         Часто вижусь с ней. Бабушка то сидит на своем стуле, что-то напевая и покачиваясь из стороны в сторону, то наливает чай в кружку, то протягивает ко мне руки, чтобы обняться…Обнимаясь, чувствую ее запах – запах сладкой сдобы.

         Только лица не видно…Но это не страшно, бабушка всегда рядом, тихонько держит мою ладошку…